Мы приплыли на рассвете через двое суток из Владивостока и на мне были галифе, которые я выменяла на свои джинсы у стеснительного солдата-дембеля, который попался мне в глаза на бульваре Постышева в Иркутске. Я решила, что его штаны мечтают быть моими. Сказано – сделано. Солдат сначала ничего не понял из-за безостановочного моего хохота, смущался и мялся, возможно, думал, что таким образом хотят познакомиться, но мы с моей тогдашней закадычной подругой Ларисой Коваленко были девушки решительные и положили ради смеха, глаза только на галифе, и было нам всем, значит, по двадцать лет. Завели его за ближайший магазин, раздели и обменялись штанами, попрощались и ушли каждый своей дорогой. Мне дико шли эти галифе. Они обещали изменения судьбы и, вообще, полный восторг. Ведь мы ехали на Шикотан, на Шикотан! Была такая практика в советские времена, студентов отправлять в стройотряды. Мы ехали «на рыбу».

Остров встретил нас дождливой сыростью и яркими огнями от круглосуточно работающего рыбного завода. На берегу суетились люди. Мы на них глазели с палубы, а они нет. Пока мы ждали разгрузку, стали вырисовываться очертания поселка, он назывался Крабозаводское, где наравне с нами будут работать на лето прибывшие люди со всех сторон Советского Союза, так называемая «вербота». Это мы потом узнали. Рассвело и остров оказался сплошь зеленым и мокрым. Зеленые холмы, чёрные от старости дома, бараки, запах рыбы и много чаек. Потом была разгрузка, общая столовая, где подавали настоящий домашний борщ, толстые рыбные свежайшие котлеты и серый вкуснющий хлеб, компот. После всего немолодой человек за тридцать отвел всех нас в общежитие для стройотрядовцев, до которого надо было подниматься по деревянной лестнице ровно в 120 ступеней. Ноги у всех под конец лета стали как у велосипедистов, накачанные и лаковые от курильского солнца.

Отоспавшись на следующий день приступили к работе, работали по две смены. Наша специализация называлась упаковщики, это когда предварительно нарезанную и выпотрошенную рыбу упаковываешь в консервные банки. Работа стоячая, по восемь часов. Многие пристрастились тогда к курению, идешь мимо охраны и небрежно так бросаешь: харе работать, перекур. И было ощущение, что ты с островом навсегда. И завод, и пожилой охранник и поселковые собаки и рыбный запах, который вьедается в кожу с первых часов работы, даже небо смотрит с островной начинкой, где вместо облаков, растерзанное белое нечто, напоминающее рыбьи потроха.

После смены мы гуляли по поселку и уходили на дальние зеленые сопки. Под вечер подтягивались местные ребята и усиленно показывали свой остров. Тут и там возникали локальные драки со студентами, но остров, остров, он был главный хозяин и незаметно гасил все недоразуменья под мокрыми звездами. Меланхолия и сила, оторванность от всех , от далекой России, невероятная природа и и дыхание иной цивилизации, образуют некое новое пространство, которое называется «времени нет». Мне Шикотан потом часто вспоминался, как протянутая рука сквозь время, где все загорелые и счастливые молодые люди, дружно прищурились для всеобщей фотографии, ой, какая интересная могилка, а где у вас тут бамбуковая роща, а океан вот он какой, оказывается. Почему же «вербота» Вера плачет, ей уже скоро сорок, какая старая, а мы уедем от этого морока в свою счастливую жизнь, где все впереди. Через несколько лет: Помнишь, Аполлона Тяна? Ну, который из Владивостокского рыбного, говорят, попал в тюрьму, был такой в общей компании, очень красивый и надменный корейский парень. И много- многое. Потом все забылось. Недавно услышала, что там в Крабозаводском, построили рыбный комплекс «Гидрострой» по лекалам исландских рыбных концернов. Снова заработал поселок «Крабозаводское», где после землетрясения 1994 мало кто остался. Я же говорю, времени нет. Есть только мы, застывшие на старых фотографиях.

Приснился мне как-то весь остров, висящий в тумане, не в коконе тумана, а весь висящий в тумане. Сквозь сон пробивался запах водорослей, и мне, в том сне подумалось: есть на свете места, где надо быть непременно одиноким путешественником и одно из таких мест – остров Шикотан. Видела трепет своих век, а внутри них, как из самого сердца океана плывут серебряные вытянутые острова – небесные рыбы.

Хен Шира