Тридцать лет со дня смерти Суйменкула Чокморова

В Кыргызстане готовятся почтить память крупнейшего национального актёра, народного артиста СССР Суйменкула Чокомрова. Он снимался во всех знаковых фильмах киностудии «Кыргызфильм» — в картинах «Выстрел на перевале Караш», «Поклонись огню», «Алые маки Иссык-Куля». Его снимали крупнейшие кыргызские режиссёры советской эпохи — Океев, Шамшиев, Базаров, Хамраев. На фильме «Дерсу Узала» он работал с великим Акирой Куросавой. Фильмография его, может быть, и не столь велика — всего около двадцати фильмов, но все эти ленты оставили заметный след в истории кыргызского национального и мирового кино, — особенно те, которые были сняты по произведениям Чингиза Айтматова.

На съёмках Чокморов прославился не только своим незаурядным актёрским талантом, но и предельной самоотдачей. Уже серьёзно страдая почечной болезнью, он отважно скакал на коне, падал на горных кручах и плавал в ледяной воде. Как-то на съёмках фильма «Мужчины без женщин» он поскользнулся на крутом берегу и упал больной почкой на острый гранитный камень. Боль была невыносимой, его сразу же забрали медики, и последние кадры снимались  уже без него, но он так рвался с больничной койки на съёмочную площадку!

Сам Чокморов, кстати, не мнил себя актёром в полном смысле этого слова. В первую очередь он считал себя художником и, безусловно, был им.

Родился он в селе Чон Таш в многодетной семье. Родители его трудились в колхозе. В детстве Суйменкул был болезненным и слабым, поэтому для преодоления своих недугов стал активно заниматься спортом, увлёкся волейболом, в юности выступал даже за сборную Кыргызской ССР и позже — за сборную Ленинграда.

В северной столице Чокморов учился в Академии художеств им. Репина. Первый раз судьба приметила его именно там. Режиссёр  А. Бергункер, который готовился тогда к съёмкам фильма «Джура», поначалу хотел пригласить его на одну из ролей. Но не сложилось.  И только спустя пять лет случайное знакомство с Болотом Шамшиевым привело его на съёмочную площадку «Выстрела на перевале Караш». После этого фильма он настолько прочно вписался в первый ряд национальных актёров, что его наперебой стали приглашать именитые режиссёры со всех студий бывшего СССР. 

Но всё-таки в отсутствие художнического видения Чокморов вряд ли стал бы великим артистом, — именно поэтому он никогда не бросал живопись. Режиссёр Али Хамраев, снявший его в «Чрезвычайном комиссаре» и в культовой ленте «Седьмая пуля», рассказывал как-то, что в экспедиции, поднимаясь рано-рано утром и начиная готовиться к съёмочному дню, он видел Чокморова, спускавшегося  с гор с этюдником через плечо. Группа только-только просыпалась, а он уже нёс на суд товарищей несколько свежих этюдов… 

Чокморова очень уважали и ценили коллеги. После того как  на съёмках фильма «Волчья яма» ему вдруг стало плохо и его увезли в больницу, остались неснятыми несколько небольших эпизодов.  Режиссёр Шамшиев полностью остановил работу и решил дожидаться выздоровления Чокморова, несмотря на то, что роль у него была в фильме небольшая и в неснятых сценах в принципе можно было задействовать дублёра.

Об огромном уважении и любви к актёру говорит и такой эпизод: когда Чокморов лежал в больнице в Москве, проведать его приехал режиссёр Тулеген Садыков. Привёз обычную в таких случаях передачку — мандарины, кефир,  творожок. Чокморов как-то грустно посмотрел на эти дары. «Может, хотите чего-нибудь особенного  покушать?» — спросил Тулеген у актёра. «Хочу, очень хочу, — с грустью ответил Чокморов. — Настоящую киргизскую лапшу…только где же ты её в Москве найдёшь?» Садыков поехал в МГУ, разыскал там девушек-киргизок, узнал, кто из них может раскатывать лапшу, и на другой день  с банкой готового продукта приехал к Чокморову. Актёр съел несколько ложек и… больше не смог. Был очень слаб… Но какое же удовольствие светилось на его лице!  

Чокморов работал до последнего. Его очень сложно было гримировать, потому что из-за болезни тонкие капилляры на лице рвались и кровоточили. Но он стойко терпел манипуляции гримёров. Память его также подводила, в последнее время ему трудно было запоминать тексты ролей. Коллеги помогали ему, как могли: если он мучился со своими монологами, они писали текст роли на больших листах ватмана и держали их на вытянутых руках за камерой. Он не хотел бросать любимую работу, слишком сильно  прикипел к кино. Но силы постепенно оставляли его.

Много раз приходилось мне встречаться с Чокморовым. Интервью, репортажи со съёмочных площадок, премьеры фильмов. А однажды мы с ним ездили в его родовое село Чон-Таш, где я снимал документальный фильм о нём. Какое колоссальное уважение со стороны односельчан увидел я там! Для всех было самым настоящим счастьем слышать его, говорить с ним. Поэтому проводить своего артиста в последний путь пришло множество народа. И вот прошло тридцать лет. Уже тридцать! Памятник Суйменкулу стоит сегодня в центре Бишкека, а портрет его красуется на самой крупной — пятитысячной — банкноте Госбанка независимого Кыргызстана. 

Владимир Лидский